Моя Махновщина (ч.3)

полная версия в формате .doc
полная версия в формате .pdf

(часть 3)

МАХНОВСКИЙ АНАРХИЗМ
Как упоминалось выше, вторым аргументом попыток националистической приватизации махновщины является ее «государственность». Ярлык «махновское государство» массово вешают на движение заинтересованные украинские историки и СМИ. Как, например, начиная с авторитетной газеты «День», распространилась по интернету, «случайно» вышедшая под Махно-фест, специальная работа к.и.н. Горака, доказывающая «государственность» махновской республики . Или газета «Без цензуры», которая в то же время объясняла неискушенным украинцам, что анархия – это... «один из видов государственного устройства»! С другой стороны, этатическому покушению на махновщину способствовала и критика ее опыта частью анархистов уже с 1919 г., как «слишком государственнического». Например, набатовец М. Мрачный определял ее, как элемент социальной революции и начало некоего переходного периода к анархии. Но, отрицая концепцию «переходного периода», как самодовлеющую систему, склонную к бюрократическому перерождению, Аршинов отвечал, что махновщина была не переходным этапом к построению анархического общества, а началом его строительства .

Со ссылкой на секретаря Екатеринославского анархистского бюро Донбасса А. Горелика, французский историк махновщины А. Скирда объясняет эту нестыковку. Интеллигентская верхушка анархизма, чаще всего беспомощная в практическом плане и не имевшая прямой связи с народом, через лупу рассматривала махновское движение: имеет ли оно анархическую тенденцию. В то время как «низы» анархического движения участвовали в махновщине безоговорочно , занимались реальным анархическим экспериментом. Однако и до сих пор, даже среди независимых исследователей наблюдаются некорректные сравнения махновщины с властью. Например, такой, нередко проникновенный реконструктор движения, как В. Голованов, все же видел в ней не более чем красивую утопию, и закавычено называл Вольный район осени 1919 г. «анархическим государством». Но, поступая так неосторожно, вряд ли он мог предположить, что даже сегодня возможны политические манипуляции с этим «невинным» сравнением.

Между тем, такие допущения принципиально противоречат позиции самих махновцев в вопросе о власти. Вот лишь несколько характерных примеров. По свидетельству председателя ВРСовета В. Волина, осенью 1919 г., при вступлении Повстармии в города, первой заботой махновцев было объяснить населению, что их нельзя воспринимать, как новую власть. Повстанцы немедленно расклеивали большие плакаты «Ко всем трудящимся города и окрестностей», которые, в частности, объявляли: «Трудящиеся! Ваш город временно занят Армией революционных повстанцев (махновцев). Эта армия не служит никакой политической партии, никакой власти, никакой диктатуре. Напротив, она стремится освободить район от любой политической власти, любой диктатуры… Она никогда ни к чему не будет принуждать. Ее роль ограничивается защитой свободы трудящихся».

Тему углубляла «Декларация махновцев», по которой объявлялась свобода пропаганды и организации всех социалистических партий. Но, вместе с тем, махновцы предупреждали, что не допустят никаких попыток навязывания населению политической власти. Так в Александровске, выпущенные из тюрем большевики срочно создали ревком и предложили Махно «разграничить сферы деятельности»: оставить батьке военную власть, а себе взять политическую и гражданскую. На что Махно пообещал расстрелять всех членов ревкома за малейшую попытку организации власти . Именно так позже и поступили с командиром 3-го Крымского полка Полонским за попытку большевистского переворота в Повстармии и установления власти подпольного ревкома. Другими словами, не запрещая партийной пропаганды и свободы собраний, махновцы фактически парализовали деятельность партий, смысл которых заключался в приходе к власти.

Но вспомним, что Повстармия не состояла исключительно из анархистов. Коалиционный состав махновского повстанчества показывает партийный срез ВРСовета армии, избранного 28 октября 1919 г. на Александровском съезде. По Белашу, в него входили: анархисты – 42,5%, левые эсеры и максималисты – 10,5%, большевики – 2%, беспартийные крестьяне – 35%, рабочие – 10% . И, несмотря на наличие в движении достаточно крупной фракции левых эсеров и максималистов, ВРСовет запрещал им строить органы власти. Притом, что их программа основывалась на организации революционной, да еще централизованной власти. Левым эсерам приходилось довольствоваться лишь пропагандой и созданием партячеек. Более того, в процессе созыва Александровского съезда ВРСоветом запрещалась любая «избирательная компания», то есть возможность партий манипулировать массовым сознанием. Таким образом, в селах и в организациях делегаты на съезд избирались за свой авторитет, заработанный длительной предыдущей деятельностью, а не мельканием их имен в наглядной предвыборной агитации.

Левые эсеры возмущались: «Разумеется, вы анархисты, значит, утописты и люди наивные... Посылаете повсюду бумажки с извещением, что съезд «состоится». И все… Ни разъяснений, ни пропаганды, ни предвыборной кампании, ни списка кандидатов, ничего, ничего!». Представитель левых эсеров пугал Волина, что крестьяне могут прислать реакционных делегатов, так как контрреволюция постоянно обрабатывает народ. На что председатель ВРСовета возразил: если после всего, что произошло, в разгар народной революции крестьяне пошлют на свой свободный Съезд контрреволюционеров, значит, дело всей его жизни было глубочайшей ошибкой и он застрелится. Волин не шутил. Разумеется, этот диалог надо воспринимать с поправкой на риторику времени. Но смысл его проступает сквозь все социальные иллюзии и обороты речи. Лидеры махновщины искренне верили в людей, которых защищали и считали себя им обязанными.

Верили потому, что все ЭТО, захлестнувшее просторы степной Украины, невиданное в истории анархическое движение было тем самым, массовым проявлением воли и вольности, о котором мечтали поколения идейных анархистов. Причем, движение было живым порождением этих простых людей, низовым, не навязанным сверху, безграмотным в теории анархизма. Но от этого и являвшимся самым, что ни на есть анархическим, не надуманной философами идеальной конструкцией «города солнца», а глубинным проявлением человеческой личности и общественной самоорганизации. И, в то же время, таким проявлением, которое на практике доказывало, что жизни поколений идейным анархистов прожиты не зря. Что они не ошиблись в своем идейном выборе и тот общественный идеал, за который их мордовали в жандармериях и гноили на каторгах, массово представлен в самой гуще человеческого общества.

Поэтому, уже разразившемуся и бушевавшему по Южной Украине движению стихийного анархизма, теоретики «Набата» предложили свое идейное оформление и коррекцию в теоретически продуманное русло. Повстанцы доверились идейным анархистам и вынесли их, как лидеров на гребень народной волны. Естественно, Волин с товарищами считали себя обязанными этим людям, считали делом жизни доказать, что в них не ошиблись. Что они не собираются очередным политическим словоблудием оседлать народ и въехать на его горбу на вершины власти, а будут лишь советчиками и помощниками, как этого и требует анархическое учение.

А пока недоверие простого народа к разноцветным армиям и их лозунгам еще присутствовало. И сами прибывшие на съезд делегаты ожидали увидеть в президиуме обычных «людей с маузерами», которые заставят голосовать за заранее составленные резолюции. Но были поражены и растеряны, что все решения приходилось обсуждать и принимать им самостоятельно. Наконец, просто невиданный факт. Махновцами было предложено съезду, - этим не навязанным, не продавленным в интересах Повстармии делегатам, - обсудить и решить ряд вопросов, непосредственно касавшихся судьбы самой армии и всего махновского движения . Конечно, изложение Волина далеко от позиции стороннего наблюдателя. Но принципиальный подход ясен: сами жители должны были решать, нужны ли им такие освободители, смогут ли они содержать и пополнять Повстармию. У меня бы язык не повернулся назвать такую систему самоуправления «государством», то есть аппаратом принуждения. Так что же это было?

Попытки неанархистов ответить на этот вопрос, заранее обречены на провал. Показательно в этом плане махновское расследование В. Голованова, который все пытался докопаться, что за жизнь была при Махно. «Читая Аршинова и Волина, легко увлечься вольнолюбивыми декларациями Реввоенсовета Повстанческой армии и заблудиться в словах о народовластии и свободе. Но что такое «народовластие»? Что такое «свобода»?». И, отвечая на эти вопросы, видит Голованов не «проект махновщина», не то, к чему махновцы стремились, что начинали строить и за что массово гибли в боях и от тифа. А досадные, но неизбежные издержки военного времени и становления нового типа общественной организации: контрибуции, террор против буржуазии, бесчинства махновской контрразведки, тотальное уничтожение белого офицерства. В итоге, так ничего и не поняв, он заключает, что «мероприятия» махновщины были доведенным до крайности революционным варварством. А, просуществуй Вольный район дольше, «в силу некомпетентности своей власть в республичке была бы охочая до чрезвычайных мер и вполне-таки темная».

Таким образом, получаем показательный пример полного непонимания махновского анархизма. Что махновщина добавила немало ужасных мазков в кровавую палитру гражданской войны, - и без него было ясно. Как ясно и то, что в обстановке всеобщего опьянения братоубийством, по-другому и быть не могло. Единственное исключение, - идейные «непротивленцы» анархисты-толстовцы только подтвердили это правило, массово пойдя на убой от рук большевиков. Любые другие фигуранты этой междоусобной драмы, отстаивая свои идеалы, неизбежно подчинялись логике гражданской войны, отвечали террором на террор. Только для одних фигурантов это было презентацией глубинной сути возводимого ими режима, а для махновщины, - вынужденным очерствением, притуплением гуманизма, питавшего анархическое учение. В конце концов, проявлением чисто народного выражения чувств: любить до самопожертвования, ненавидеть до уничтожения.

Но работа ВРСовета и Культпросвета в Вольном районе, идея их проекта и способы ее реализации посреди этого кровавого хаоса, говорят о том, что у махновщины хватило бы сил на преодоление всех бесчинств вынужденной военной диктатуры, как хватило ее на подавление ксенофобии и антисемитизма. И на один из главных вопросов махновщины я, наверно, попробую ответить. Свобода – это не состояние, это возможность. Делать что-то со своей жизнью. Делать самому. В случае махновщины, - редчайшая возможность строить новую жизнь. Пока жив периметр, сдерживающий старую. Замечательно и ясно писала об этом газета «Путь к свободе» в 1920 г. «Анархистский идеал «всеобщего счастья и равенства» не может быть добыт усилиями какой бы то ни было армии, даже если бы она целиком состояла из одних анархистов. Революционная армия в лучшем случае годится для разрушения старого, в деле же строительства, созидания и творчества любая армия, естественно, опирающаяся на силу и приказы, совершенно бессильна и вредна. Не анархистские армии, не отдельные герои-одиночки, не группы, не конфедерация анархистов создадут для рабочих и крестьян свободную жизнь, а только труженики сами сознательными усилиями могут устроить свое счастье без властей и хозяев» .

Что в ситуации гражданской войны для осуществления безвластного идеала могла сделать армия анархистов? Временно стать властью под черным знаменем и принудительно муштровать граждан на самоуправление? Результат был бы искусственным и заранее обреченным на деградацию. С другой стороны, строительство самоуправления в этатической среде неизбежно влечет за собой целый букет мутаций, псевдоанархических и анархо-этатических форм общественной организации, из-за неизбежного вмешательства в процесс выработки навыков самоуправления разного рода политиков и властных структур. Поэтому Волин и Махно выбрали единственно верную позицию: для чистоты анархического эксперимента и исключения подобных мутаций, оградили территорию эксперимента от этатического давления и соблазнов.

Повстармия стала периметром, внутри которого можно было учится самоуправлению, исказить или подавить которое никакая власть не сможет. Повстармия охраняла замкнутость и чистоту эксперимента, образно говоря, являлась силовым полем, давшим возможность находящемуся внутри населению Вольного района приобретать бесценный личный опыт самоорганизации и самоуправления. Осенью 1919 г. махновцы заняли достаточно много городов, крупнейшие из которых: Екатеринослав, Александровск, Мелитополь, Никополь, Кривой Рог. По словам Белаша, городские «Вольные Советы», как и крестьянские были чисто экономическими органами, управляемыми «на основе личных симпатий и свободного договора». И здесь иллюстрацией «тезиса о периметре», отношения махновцев к организации городского самоуправления (опять же с поправками на риторику и иллюзии времени) является выступление члена штарма И. Долженко на митинге в Екатеринославе 14 ноября 1919 г.:

«Повстанческая Армия освободила город и заявляет: вы, товарищи рабочие, являетесь единственными хозяевами города. Задачи нашей армии состоят лишь в том, чтобы оборонять и охранять город от возможного нашествия белых банд и от тех политических партий, которые стремятся монополизировать политическое и экономическое освобождение трудящихся. Все же остальное вы, рабочие, должны сделать сами. Пусть ваши организации немедленно возьмут в свои руки всю хозяйственную жизнь города. Пусть каждым предприятием будут выделены фабрично-заводские организации, которые затем объединяться с такими же организациями других предприятий, а затем создадут Совет экономических организаций, Совет, который будет не политической организацией, у которой на первом месте забота, как бы устроить своих членов на властнические места, а истинно-боевым рабочим органом, который сумеет с помощью пролетариата наладить промышленность, восстановить транспорт и воссоздать разрушенное. Весь город с его богатствами социализирован, и ни армия, ни политические партии, ни власть, а вы, рабочие пролетарии, являетесь хозяевами новой свободной жизни в безклассовом обществе. Стройте новое, без опеки политических партий!..» .

«Тезис о периметре» подтверждает и Аршинов: «Один из любимых аргументов большевиков против махновцев тот, что последние во время своего пребывания в Екатеринославе ничего творческого в жизнь этого города не внесли. Но… махновцы - не партия и не власть. В Екатеринославе они были в качестве военного революционного отряда, оберегавшего свободу города. Как таковые, они не должны брать на себя обязанность выполнять созидательную программу революции. Это дело местных рабочих масс. В этом деле махновская армия могла, самое большее, помогать им словом, советом, инициативой, что она и делала» . Причем, катализируя этот процесс, Культпросвет и лично Волин вели гигантскую разъяснительную работу, - митинги, конференции, собрания проходили ежедневно и одновременно в нескольких местах. Как определяла это Декларация РПАУ(м), «Мы ограничиваем нашу роль простой идейной и организационной помощью трудовому народу, в виде изложения наших мнений и взглядов, в виде простого предложения совета, разъяснения или указания. Мы полагаем, что народ должен иметь полную возможность выслушивать все мнения и советы, но применять их к жизни и строить жизнь должен сам, самостоятельно и свободно, без партий, диктаторов и властей» .

И все-таки эти предложения были настолько непривычны, что поначалу рабочие Екатеринослава, как ранее крестьяне в Александровске, продолжали воспринимать махновщину, как новую (просто странно изъясняющуюся) власть, которая будет организовывать производство и платить зарплату. Завкомы пытались выяснять в штарме и ВРСовете, - будет ли выплачиваться жалование рабочим. В ответ на подобный запрос профсоюза железнодорожников, Махно в знаменитом обращении «К железнодорожникам» предложил им перейти к самоуправлению и самоокупаемости, самостоятельно наладив движение и установив разумную плату для пассажиров и грузов. Единственной их повинностью были военные перевозки «за умеренную плату» . То есть даже на военные нужды Махно не использовал транспорт бесплатно. Аналогично тому, как во время рейдов Повстармии, платил крестьянам за обновление конного депо. Махновщина – единственный подобный пример среди военных диктатур Гражданской войны.

Среди режимов того времени не имеют аналогов и политические свободы в Вольном районе. Белаш каялся, мол, «Политическую деятельность армия оставляла за собой, хотя и сознавала, что это неприкрытый военный абсолютизм, но временно, подобную меру допускала» . Он явно наговаривает на себя и товарищей. Так в городах работа анархического самоуправления продвигалась труднее, чем в селе. Здесь рабочие профсоюзы отдавали предпочтение меньшевикам, народникам и правым эсерам. Председателю ВРСовета и идеологу «Набата» Волину, как он не бился, за те 100 дней Вольного района осени 1919 г. так и не удалось создать чисто синдикалистские профсоюзы. Но, с другой стороны, это свидетельствует о том, что махновщина была «странной» военной диктатурой. ВРСовет, руководивший многотысячной Повстармией, не навязывал горожанам свои формы организации. Сравните это с поголовным включением рабочих в советские государственные профсоюзы или их тотальным принуждением вступать в синдикаты в фашистской Италии.

И в этом подходе махновщины вырисовывается едва ли не главный принцип настоящего анархизма, лакмус движения на анархичность. Профанирующие комментаторы традиционно представляют будущее общество анархии, как социум, состоящий исключительно из идейных анархистов. Что, точно, похоже на злую сказку тоталитаризма, когда все думают одинаково. В самом же учении анархическое общество – это социум без принуждения, главное табу которого, - запрещено кого-либо принуждать против его воли (не путать с агитацией, убеждением). Граждане могут собираться в любые добровольные организации согласно своим убеждениям, но не могут принуждать кого-либо вступать в эти организации или навязывать решения принятые этими организациями к исполнению другими людьми. При всей мощи армии и репрессивного аппарата махновской контрразведки, анархисты не скатились в принуждение инакомыслящих жить «свободным анархическим обществом». Идейность и выдержка этих людей заслуживают глубочайшего уважения.

А теперь дистанцируемся от любования принципиальностью и антиавторитаризмом лидеров махновщины, и попытаемся расследовать, дать определение, - что же это был за строй? Для того чтобы понять истинный смысл махновского социального строительства осени 1919 г., а заодно и перспектив анархизации современной Украины, необходимо ясно понимать значение трех терминов. Что такое «советский анархизм», «вольный советский строй» и «переходный период» к анархии. По «советскому анархизму» существует известная позиция съезда Конфедерации «Набат», называвшая «советскими анархистами» своих бывших товарищей, сблизившихся с большевиками. «Съезд считает необходимым открыто и прямо заявить, что, по его мнению, представители так называемого «советского анархизма», ставшие на платформу признания и поддержки «советской власти», тем самым автоматически перестали быть анархистами» .

Однако если вслед за набатовцами воспринимать словосочетание «советский анархизм» не в прямом, а в нарицательном смысле слова «советский», значит, заводить расследование в тупик. Ведь система Советов при «советской власти» была лишь ширмой монополии РКП(б). Они существовали только при условии, что подавляющее большинство в этих «Советах» принадлежало большевикам. А в противном случае разгонялась, как нелегитимные. Как заявила Курская конференция (ноябрь 1918 г.) Конфедерации «Набат», «С той минуты, когда «Советы» взяли власть, они перестали быть Советами, а стали принудительными учреждениями, государственным бюрократическим, чиновничьим аппаратом, а не советским. Своими действиями они открыто стали на путь предательства интересов трудящихся крестьян и рабочих, и сейчас все больше и больше теряют доверие народных масс» . В таком варианте, ни с каким анархизмом эта система Советов сочетаться не могла. Другое дело, если мы понимаем слово «Советы» изначально и безотносительно к «советской власти», как совещательные органы общественной координации. Тогда в сочетании с анархизмом это дает понимание «вольного советского строя».

Согласно проекту Декларации РПАУ(м) 1919 г., под «вольным советским строем» махновщины понималась такая система организации общественной жизни, при которой «свободные крестьяне и рабочие, естественно, создают – повсюду на местах – свои общественно-экономические организации: сельские комитеты или советы, всевозможные союзы, кооперативы, рудничные, фабричные и заводские комитеты, железнодорожные, почтово-телеграфные и иные организации. В целях широкого объединения и взаимной связи, все эти организации – производственные, профессиональные, распределительные, транспортные и другие – естественно, создают снизу вверх объединяющие их органы в виде экономических советов, выполняющих техническую задачу регулирования общественно-хозяйственной жизни в широком масштабе. Советы эти могут быть волостными, городскими, областными и пр. Они организуются по мере надобности, на свободных началах» . Главным управляющим субъектом территориальной общины (села, поселка, города) был местный Вольный Совет, неполитический орган самоуправления.

Вольные Советы должны были существовать исключительно в виде экономических совещательно-исполнительных органов координации производственных и потребительских интересов выше означенных рабочих и крестьянских организаций. Органов, выполняющих «техническую задачу регулирования общественно-хозяйственной жизни в широком масштабе» . То есть такой Совет обладал полной автономией в решении местных вопросов. Принцип Вольного Совета – «проведение общественных начал таким образом, чтобы люди могли пользоваться жизнью и ее благами в равной степени; организация общественных отношений таким образом, чтобы не было никакой зависимости не только одной группы от другой, но и отдельных индивидуумов друг от друга, чтобы не было признаков власти в людских отношениях» . И такой автономный Совет самостоятельно заключал необходимые для жизнедеятельности общины свободные договора с другими аналогичными Советами.

Таким образом, создавалась федеративная система «вольного советского строя», общие направления развития которой формулировали махновские съезды Вольных Советов, а общую координацию, временно, в условиях гражданской войны, производил избранный на таких съездах ВРСовет. Листовка Культпросвета «Кто такие махновцы и за что они борются?» (апрель 1920 г.) определяет создававшуюся систему так: «советский строй не есть власть социал-демократов коммунистов большевиков ныне именующихся советской властью, а есть высшая форма безвластного антигосударственного социализма, выражающего собою организацию свободного, счастливого и от властей независимого строительства общественной жизни трудящихся» . Я здесь намеренно ухожу от сравнения данной «высшей формы безвластного антигосударственного социализма» с собственным видением анархического строя. Мы говорим о махновщине, ее уроках и выводах из них для современной Украины. Здесь важен другой вопрос: можно ли такую систему еще называть «государством», и каковы были перспективы развития «вольного советского строя»?

Понятие «государство» мутирует во времени, расплывчато и нестабильно. Ученые до сих пор спорят о его происхождении. Сначала в науке государствами считались только управленческие образования, начиная от ближневосточных деспотий Шумера и Египта III тыс. до н.э. А окружающий мир виделся первобытнообщинными племенными союзами. Потом уже часть племенных союзов стали называть чифдомами или протогосударственными образованьями, обществами на начальной стадии формирования государства. В таком случае, правомочно говорить и об обратном процессе, - вероятности постгосударственных образований, знаменующих процесс отмирания государства. Исходя из достаточно изученного политогенеза, - продолжительного процесса возникновения государства, можно вполне резонно заключить, что процесс исчезновения государства, как отжившего общественного института, так же не может быть одномоментным.

Причем, исследователи отмечают, что политогенез относится к числу сложнейших проблем государства и права, аналогично, как и сами эти процессы были многомерными и сложными . Откуда резонно заключить, что и упразднение государства не может быть простым и односложным. Оно влечет за собой приобретение целого комплекса организационных, коммуникативных и правовых навыков, которые нельзя просчитать теоретически и изложить в виде методической инструкции для исполнения гражданами, впервые взявшимися за это дело. Такой де-политогенез, процесс ухода от властных форм отношений в обществе путем их постепенной замены отношениями самоорганизации и свободного договора именуется в анархизме «переходным периодом». Эту концепцию в эмиграции 1930-х гг. отстаивало эволюционно-антиавторитарное течение Г. Максимова, сторонники идеи «распыленной власти», опиравшейся на бакунинскую традицию в анархизме .

Несмотря на то, что течение Максимова находилось в полемике с революционно-авторитарным течением Аршинова и Махно, перспективы «вольного советского строя» махновщины мне все же видятся близкими к концепции Максимова. Здесь надо учитывать, что в эмиграции Махно и Аршинов отошли от своей концепции времен гражданской войны, предполагавшей распыление власти и развили свой проект в сторону создания единого органа экономического регулирования . Мы же исследуем именно махновщину, где идейные анархисты «Набата» во главе с Волиным вполне смогли бы преодолеть авторитарные тенденции военного абсолютизма. Показательно, что и анархическая эмиграция рассматривала Советы, как последнюю форму власти, как начало новой эры, первый шаг к анархии .

Говоря о современной попытке приватизации националистами-государственниками образа батьки Махно надо иметь в виду одно принципиальное замечание. Если для массового сознания и даже политики допустимо сводить всю сложность и многообразие махновского движения единственно к образу батьки, то для серьезных исследователей это является непозволительной профанацией и вульгаризацией махновщины. Абсолютно все важные вопросы движения решались коллегиально, ВРСоветом или съездами. Поэтому последующий уклон Аршинова и Махно в сторону единого бюрократического органа регулирования (федеральное бюро), в условиях движения не нашел бы поддержки и был бы отвергнут. Но как же тогда быть с мнением Аршинова, не допускающего «переходного периода» к анархии и даже считающего такое определение махновщины оскорблением движения? «Для нас же первые завоевания социальной революции, сколь бы мало не представляли они полный анархизм, являются не переходным этапом к свободному обществу, а началом строения этого общества» .

Такое сопротивление вызвано распространенным пониманием термина «переходный период», монополизированного в то время большевистской «диктатурой пролетариата». Согласно марксистскому учению, конечная цель диктатура пролетариата – отмирание государства вообще. Однако массовый террор, в который вылилась эта диктатура, наложил для части анархистов табу на само понятие переходного периода. Между тем, написанный Аршиновым и Махно уже в эмиграции, проект «Организационной платформы всеобщего Союза Анархистов» так же не обещает анархии сразу после переворота. «Центр тяжести в деле построения анархич. общества заключается не в том, чтобы каждому индивиду на первый же день революции предоставить неограниченную свободу удовлетворения своих потребностей, а в том, чтобы завоевать социальную базу для этого общества и установить принципы отношений между людьми» . Мало того, проект ясно говорит, что наиболее критический момент построения свободного общества – «следующий день» после низвержения власти, когда начнется всеобщее наступление низвергнутого строя на трудящихся. Для их защиты и нужна боевая сила анархической революции, пример которой авторы видели в Повстармии.

Завоевание же социальной базы проект видит в овладении трудящимися «позициями самоуправления», - землей, производством и общественными функциями. Следовательно, восстанавливая хронологию проекта, надо понимать, что сначала должен пройти продолжительный «следующий день» после низвержения власти. Затем трудящиеся должны овладеть «позициями самоуправления». То есть не просто захватить эти позиции, а научится с ними обращаться в соответствии с анархическими принципами отношений между людьми. Только после этого они могут приступить к началу построения свободного общества. Этот же взгляд находим и в проекте Декларации РПАУ(м), согласно которому махновцы приступят к строительству анархического общества только после того, как революция освободит Украину от всех насильников и властителей: «тогда мы, ее верные бойцы, растворимся в миллионных рядах восставшего народа и приступим, рука об руку с ним, к свободному строительству истинно-новой жизни» .

Другими словами, то, что у Максимова называлось «переходным периодом», махновцы именовали «овладением позициями самоуправления». И они отдавали себе отчет в необходимости некоего временного отрезка для соорганизации народных масс. Ведь «овладение позициями самоуправления», - это приобретение практических навыков принципиально иной по отношению к государству, анархической самоорганизации и взаимодействия. Чем и занималось население Вольного района внутри периметра Повстармии. Как отмечается в проекте Платформы, «общество это в своем законченном виде не сложится само по себе в силу лишь социального переворота. Осуществление его представит собою более или менее, длительный социально-революционный процесс» .

Причем, Аршинов констатировал, что даже те планы и теоретические наработки, которые можно условно назвать «проект махновщина», по объективным причинам не удалось претворить в жизнь. «Как движение низовых слоев беднейшего крестьянства и рабочих, атакованное отовсюду многочисленными армиями различных политических групп, из которых каждая боролась за установление в России своей диктатуры, махновщина физически не могла полностью зафиксировать и широко распространить свои идейные устремления, цели борьбы...» . С другой стороны, он достаточно трезво оценивал сам процесс анархического строительства махновщины: «Широкая масса, начиная борьбу, особенно борьбу большую, неизбежно вначале совершает ошибки, допускает противоречия, уклонения и лишь в процессе этой борьбы выравнивает свою линию применительно к идеалу, за который борется» . Таким образом, справедливо заключить, что махновщина была принудительно прервана в процессе работы над ошибками.

В частности, такими неизбежными уклонениями и противоречиями анархического строительства могут видеться всевозможные исполнительные органы махновщины. Думаю, что со временем и постгосударственная система «вольного советского строя» была бы признана самими махновцами одним из видов организации «переходного периода». Даже, если на момент начала ее строительства махновцы этого не понимали, идейные анархисты ВРСовета, как принципиальные борцы за последовательное воплощение в жизнь анархических принципов, неизбежно пришли бы к этому. Как замечает А. Шубин, опыт махновского реформирования показал, что «свободное общество не может появится в одночасье и что процесс его строительства связан с использованием многочисленных общественных форм старого общества» . В частности, в городах Вольного района такими формами были профсоюзы, да и сами Вольные Советы, даже в той форме, которая существенно отличалась от Советов большевистских, но которая все равно была ближе к старой системе, чем к анархии.

В сущности, это и есть ответ на вопрос о «государственности» махновщины. Согласно Декларации РПАУ(м), всякая власть абсолютно бессильна в деле осуществления великих задач социальной революции . Если махновский анархизм видел своей главной целью социальную революцию, с государством он не совместим. Махновская республика, разумеется, не являлась анархией, анархическим свободным обществом, но была анархизмом в целенаправленном процессе строительства этого общества. Поддержку же Махном лозунга «советской украинской республики» нужно понимать в контексте времени. «Советская», - в смысле «вольного советского строя». Что же касается «республики», то окруженная государствами анархическая территория не может упразднить границы, значит, до победы мировой анархической революции, обречена жить в неких общих рамках («украинская республика»). Но под этим нельзя понимать украинское государство в любой его форме. Это анархическая федерация независимых общин, руководимых «вольными Советами». Характерно, что само слово «рес-публика» переводится с латыни, как «всенародное дело».

А выдергивание из контекста махновских событий и жизни батьки лично отдельных переходных форм, идей и мнений, будь то военный абсолютизм осени 1919 г. или «диктатура труда» в последней редакции проекта Декларации 1921 г. за авторством Махно, не дают понимания анархического проекта махновщины, как концепции радикальных социальных преобразований украинского общества. Таким путем выдергивания мы получаем лишь неизбежные ошибки, противоречия и уклонения, о которых говорил Аршинов. Но этот путь дает богатый материал для политических спекуляций под некий электоральный проект, направленный не на социальные преобразования, а исключительно на получение голосов. Что сейчас и происходит в украинском политикуме с образом махновского движения

продолжение следует

_____________________________________
[1] Горак В. Махновское государство и «анархист» Махно // День № 130, 05.08.2006 // http://www.day.ua/ru.2006.130
[2] Вуец П. Актуально ли возрождение традиций украинского анархизма? // Без цензуры № 34 (179), 23.08.2006 // http://bezcenzury.com.ua/ru/archive/7606/pro_n_contra/7626.html
[3] Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 89-90
[4] Скирда А. Нестор Махно: казак свободы (1888-1934) // http://www.nestormakhno.info/russian/kazak/s30.htm
[5] Волин. Неизвестная революция. М. 2005., с. 457-460
[6] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 352
[7] Волин. Неизвестная революция. М. 2005., с. 462-464
[8] Голованов В. Тачанки с юга. М.-З. 1997., с. 217-221
[9] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 429
[10] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 352-353, 355
[11] Аршинов П. История махновского движения (1918-1921) // Тайны истории. М. 1996., с. 101, прим. 1
[12] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 325
[13] Шубин А. Анархия – мать порядка. М. 2005., с.264-265
[14] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 353
[15] Махно Н. Воспоминания. т.2. примечания т. Волина. К. 1991., с. 159
[16] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 128
[17] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 325
[18] Декларация революционно-военного совета повстанческой армии (махновцев) о рабочем вопросе //  Скирда А. Нестор Махно: казак свободы (1888-1934) // http://www.nestormakhno.info/russian/kazak/d02.htm
[19] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 322
[20] Кто такие махновцы и за что они борются? // Скирда А. Нестор Махно: казак свободы (1888-1934) // http://www.nestormakhno.info/russian/kazak/d04.htm
[21] Сурилов А.В. Теория государства и права. Киев-Одесса. 1989., с. 110-111
[22] Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 101
[23] Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 94
[24] Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с. 269
[25] цит. по Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 90
[26] Аршинов П. Махно Н. Организационная платформа Всеобщего Союза Анархистов //  http://www.avtonom.org/lib/theory/makhno/platform.html
[27] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 325
[28] Аршинов П. Махно Н. Организационная платформа Всеобщего Союза Анархистов //  http://www.avtonom.org/lib/theory/makhno/platform.html
[29] цит. по Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 89-90
[30] Аршинов П. История махновского движения (1918-1921) // Тайны истории. М. 1996., с. 155
[31] Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархия и власть. М. 1992., с. 91
[32] Белаш А.В. Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с. 323