"... Анархия не значит отсутствие учреждений, а только отсутствие таких учреждений, которым заставляют подчиняться насильно ..."
Больше вопросов ставят реальные экономические преобразования в махновском Вольном районе. Я недавно изучал эту тему в процессе написания книги «Старобельское соглашение» и могу отметить следующее. Начавшийся с апреля 1917 г. «черный передел» на селе, вел к уравнительному распределению средств производства, в первую очередь, земли. С анархической точки зрения, перед нами попытка реализации прудоновского «равенства собственности», переходящего в бакунинское «уравнение сословий» - прав и состояний всех граждан. Как следствие, по словам неназванного И. Тепером председателя двух съездов Гуляйпольского района, «У нас кулаков сейчас нет, всякий обрабатывает земли сколько он хочет и сколько может» [1] .
Именно эту поделенную землю и право реализации плодов труда на ней через рыночные механизмы, и защищали махновские крестьяне от посягательства любых властей. По словам начштаба Повстанческой армии В. Белаша, крестьянские массы поддерживали махновщину «во имя сохранения частной собственности, уравнительного пользования землей» [2] . На 1920 г. он указывал, что крестьяне стремились стать «собственниками-автономистами», а большевикам не верили именно потому, что те разрушали частную собственность [3] . Следует отметить, что и теоретически подкованные анархисты Конфедерации «Набат» также выступали против разрушения большевиками рынков и уничтожения свободной торговли [4] . Таким образом, крестьянский идеал «земли и воли» не был анархо-коммунистическим и представлял собой некий вариант свободного рынка, по компромиссному определению А. Шубина, «рыночный социализм» [5] .
Безусловно, махновские и набатовские идеологи верили, что в будущем крестьянство придет к коммунистической экономике. Но только по собственному выбору, что закреплено в главном документе практического анархизма, - проекте «Декларации РПАУ/м» [6] . В частности, в нем указывалось, что формы хозяйственной и общественной жизни «могут быть на деле найдены и выкованы лишь самими трудящимися массами, при условии их совершенно свободного и самостоятельного общественно-хозяйственного творчества» [7] . При этом в период самого махновского движения «коммуния» на селе ассоциировалась с принудительным обобществлением большевизма. В таких условиях Повстанческая армия Махно, естественно, защищала крестьянскую «землю и волю» (рыночное сообщество единоличных хозяйств) от принуждения к коммунизму. Как относиться к такому противоречию с самоназванием махновцев?
На самом деле, экономическая политика махновцев не ставит вопросы, а дает на них ответы. Впрочем, как и всякий масштабный практический опыт анархистов, заземляющий идеи теоретиков. Книжные дети анархии зачастую не понимают механизмов реального мира. У них между государственным настоящим и безвластным будущим – пропасть неизвестности. Махновщина же со всей отчетливостью показала, что нет и быть не может прямого добровольного перехода трудящихся от государственно-капиталистических отношений к безвластно-коммунистическим. Что столь кардинальное изменение экономики требует переходного периода, промежуточных отношений производства и собственности, которые будут безвластно-рыночными. Но стоит ли современным левым анархистам чураться такого махновского опыта?
Ответ на этот вопрос дадут сами анархо-коммунисты, если мысленно перенесутся в махновское время: стали бы они, подобно большевикам, принуждать крестьян к коммунизму или защищали бы их собственность на хлеб и землю от конфискации коммунистами-государственниками? Если первое, народ бы их поднял на вилы, как большевиков. Если второе, - нет серьезных практических противоречий между правыми и левыми анархистами. Пока трудящиеся не готовы добровольно отказаться от собственности, а, напротив, стремятся получать на руки максимально возможный эквивалент своего труда без изъятий государством или работодателем, задачей анархистов становится ограждение их трудовой собственности от произвольных конфискаций. Таким образом, махновщина в экономическом плане занимает некое срединное состояние между правым и левым полюсами анархизма и неизбежно сближает их. И в этом ее огромная ценность для анархического движения в целом.
При желании, левые анархисты вполне способны отбросить полемические страшилки о грядущем обществе анархо-капитализма, где чудовищные корпорации с частными армиями устраивают диктат и принуждение хуже государственного, и понять, что в реальности правые анархисты стремятся к экономическому освобождению всех участников производства от менеджера до работника. Последнего, - через повышение квалификации, производственную демократию (выборность организаторов производства) и, как следствие, увеличение самостоятельности производителей, движение от найма к кооперации, преодоление отчуждения, выравнивание состояний. Примером чего может служить протоанархическая корпоративная культура Р. Семлера [8] . В этом мы видим реалистичный путь экономического освобождения в отличных от махновских, нереволюционных условиях современности.
Показательно сравнение таких технологий анархо-капитализма, с указанием Шубина, что «социализм выступает за непрекращающееся «демократическое давление», которое в итоге позволит добиться снижения господства до минимума» [9] . Согласно этому определению, мы оказываемся социалистами! Что говорит о взаимопроникновении идеологий и стирании грани между некогда антагонистичными социально-экономическими моделями. Добавим сюда, что уже современный капитализм вобрал в себя массу инноваций социализма, появились смешанные модели с прочными элементами социализма в условиях рынка, например, шведская. Или, к примеру, концепция «самоуправленческого социализма» утверждает, что самоуправление является первым атрибутом социалистичности [10] . В то же время, либертарианская теория указывает на уровень самоуправления, как показатель свободы общества, говорит, что политические идеологии следует оценивать не по устаревшей шкале «правый-левый», а по проценту самоуправления, допускаемому каждой из них [11] .
Авторы Анархопедии и вовсе пишут об идейной общности рыночного анархизма и безгосударственного социализма: со ссылкой на Институт Молинари, они указывают, что термины «анархо-капитализм» и «добровольный социализм» связаны с традицией рыночного анархизма [12] . На совершенно других основаниях, но аналогичную близость платформ анархо-капитализма и коммунизма объявляет фракция «Эволюционные коммунисты» Либертарианской партии России [13] . Наконец, вспомним, что в старой системе политических координат «левые» и «правые» анархисты – суть фракции (крылья) левого по сути анархического движения, и правые анархисты никакого отношения к правым этатистам не имеют.
Поэтому калькирование на современность и, тем более, на идеал рыночного анархизма, коммунистических филиппик против капитализма начала ХХ в. не соответствует реальности, консервирует левых анархистов в анахронических заблуждениях и откладывает реализацию ими своего либертарного сценария. Тем более, с усилением сетевых тенденций в экономике разница между капитализмом и социализмом будет и далее нивелироваться, превращаясь в некое пост- «социал-капиталистическое» («капитал-социалистическое») общество. И, значит, конфликт между либертарными коммунистами и капиталистами все больше станет напоминать спор о том, что стакан «наполовину пуст» или «наполовину полон». А, учитывая справедливое указание Декларации РПАУ/м о самостоятельном нахождении трудящимися форм хозяйственной и общественной жизни, спор левых и правых анархистов вообще сводится к гаданию, что это будут за формы.
И, наоборот, при нежелании отбросить полемические фантомы, - левые анархисты рискуют остаться на обочине экономического освободительного движения, ждать, пока государство свалят другие политические силы и наделят людей экономической свободой, чтобы те имели возможность прийти через собственность на результаты труда к идее их добровольного обобществления. Проще говоря, анархо-коммунисты без рыночных анархистов – беспочвенные романтики, которых мало кто будет слушать. И лишь объединившись для достижения промежуточной стадии – свободной экономики без государства, левые анархисты получат шанс быстрее привлечь трудящихся высокоморальным идеалом без собственности.
Такое объединение усилий в Украине тем более актуально, что сейчас мы подходим к историческому отражению махновской борьбы за «землю и волю». До 1917 г. большая часть земли была собственностью помещиков и общин. В революцию крестьянство начало уравнительный «черный передел», результатом которого стал свободный труд на собственной земле для каждого крестьянина. Но «земля и воля» были подавлены Советским государством, ставшим монопольным помещиком. Название государства давно сменилось, но, в качестве монопольного помещика, оно продолжает быть прямым наследником советской власти. Теперь же власть собирается открыть рынок земли. И не надо быть большим политиком, чтобы понять, что при нынешнем режиме речь идет не только о реальности возвращения поместий, но даже латифундий, при широком обезземеливании крестьян. А, значит, грядет новая махновщина.
[1] Тепер И. Махно. От «единого анархизма» к стопам румынского короля. Харьков. 1924., с.63
[2] Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с.444
[3] Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с.447-448
[4] Тепер И. Махно. От «единого анархизма» к стопам румынского короля. Харьков. 1924., с.45-46
[5] Шубин А.В. Анархия – мать порядка. М. 2005., с.266
[6] Революционная Повстанческая армия Украины/махновцев
[7] Нестор Иванович Махно. Воспоминания, документы и материалы. К. 1991., с.159-160
[8] Анархия или корпоративная культура // http://www.hr-land.com/pages/art20080210_45906.html
[9] Шубин А.В. Социализм. «Золотой век» теории. М. 2007., с.134
[10] Социализм // http://traditio.ru/wiki/
[11] Бергланд Д. Либертарианство за один урок // http://libertarium.ru/one_lesson_05
[12] Рыночный анархизм // http://rus.anarchopedia.org/
[13] Манифест фракции «Эволюционные коммунисты» // http://libparty.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=54&Itemid=32
Объединяющий опыт
31 Июля 2011
Интересную тему прочел на форуме mahno.ru, где левый и правый анархисты в очередной раз делили махновское наследие. Теперь спор возник в связи с участием делегации Сумского союза анархистов в мемориальных мероприятиях к 90-летию последнего сражения махновской армии под Недригайловым. По мнению левого анархиста, правые не имеют права «примазываться» к махновщине. Но интерес вызывает не сам этот спор, а мысли, на которые он наводит. В первую очередь, о значении махновского экономического опыта для современного анархического движения.
Исходя из политического самоопределения участников Гуляйпольского союза анархистов – «анархисты-коммунисты бакунинско-кропоткинского толка», спор, вроде бы, не имеет под собой оснований. Ведь экономическая концепция правого (то есть рыночного) анархизма противоположна коммунистическому способу производства и распределения. Однако в специальной литературе по махновщине неоднократно указывалось на слабое знание ее лидерами анархической теории, что ставит под сомнение их строгое следование канонам либертарного коммунизма. Здесь можно вспомнить и антикоммунистическую позицию М. Бакунина так, что «бакунинско-кропоткинский толк» выглядит в определенной мере противоречивым построением.Больше вопросов ставят реальные экономические преобразования в махновском Вольном районе. Я недавно изучал эту тему в процессе написания книги «Старобельское соглашение» и могу отметить следующее. Начавшийся с апреля 1917 г. «черный передел» на селе, вел к уравнительному распределению средств производства, в первую очередь, земли. С анархической точки зрения, перед нами попытка реализации прудоновского «равенства собственности», переходящего в бакунинское «уравнение сословий» - прав и состояний всех граждан. Как следствие, по словам неназванного И. Тепером председателя двух съездов Гуляйпольского района, «У нас кулаков сейчас нет, всякий обрабатывает земли сколько он хочет и сколько может» [1] .
Именно эту поделенную землю и право реализации плодов труда на ней через рыночные механизмы, и защищали махновские крестьяне от посягательства любых властей. По словам начштаба Повстанческой армии В. Белаша, крестьянские массы поддерживали махновщину «во имя сохранения частной собственности, уравнительного пользования землей» [2] . На 1920 г. он указывал, что крестьяне стремились стать «собственниками-автономистами», а большевикам не верили именно потому, что те разрушали частную собственность [3] . Следует отметить, что и теоретически подкованные анархисты Конфедерации «Набат» также выступали против разрушения большевиками рынков и уничтожения свободной торговли [4] . Таким образом, крестьянский идеал «земли и воли» не был анархо-коммунистическим и представлял собой некий вариант свободного рынка, по компромиссному определению А. Шубина, «рыночный социализм» [5] .
Безусловно, махновские и набатовские идеологи верили, что в будущем крестьянство придет к коммунистической экономике. Но только по собственному выбору, что закреплено в главном документе практического анархизма, - проекте «Декларации РПАУ/м» [6] . В частности, в нем указывалось, что формы хозяйственной и общественной жизни «могут быть на деле найдены и выкованы лишь самими трудящимися массами, при условии их совершенно свободного и самостоятельного общественно-хозяйственного творчества» [7] . При этом в период самого махновского движения «коммуния» на селе ассоциировалась с принудительным обобществлением большевизма. В таких условиях Повстанческая армия Махно, естественно, защищала крестьянскую «землю и волю» (рыночное сообщество единоличных хозяйств) от принуждения к коммунизму. Как относиться к такому противоречию с самоназванием махновцев?
На самом деле, экономическая политика махновцев не ставит вопросы, а дает на них ответы. Впрочем, как и всякий масштабный практический опыт анархистов, заземляющий идеи теоретиков. Книжные дети анархии зачастую не понимают механизмов реального мира. У них между государственным настоящим и безвластным будущим – пропасть неизвестности. Махновщина же со всей отчетливостью показала, что нет и быть не может прямого добровольного перехода трудящихся от государственно-капиталистических отношений к безвластно-коммунистическим. Что столь кардинальное изменение экономики требует переходного периода, промежуточных отношений производства и собственности, которые будут безвластно-рыночными. Но стоит ли современным левым анархистам чураться такого махновского опыта?
Ответ на этот вопрос дадут сами анархо-коммунисты, если мысленно перенесутся в махновское время: стали бы они, подобно большевикам, принуждать крестьян к коммунизму или защищали бы их собственность на хлеб и землю от конфискации коммунистами-государственниками? Если первое, народ бы их поднял на вилы, как большевиков. Если второе, - нет серьезных практических противоречий между правыми и левыми анархистами. Пока трудящиеся не готовы добровольно отказаться от собственности, а, напротив, стремятся получать на руки максимально возможный эквивалент своего труда без изъятий государством или работодателем, задачей анархистов становится ограждение их трудовой собственности от произвольных конфискаций. Таким образом, махновщина в экономическом плане занимает некое срединное состояние между правым и левым полюсами анархизма и неизбежно сближает их. И в этом ее огромная ценность для анархического движения в целом.
При желании, левые анархисты вполне способны отбросить полемические страшилки о грядущем обществе анархо-капитализма, где чудовищные корпорации с частными армиями устраивают диктат и принуждение хуже государственного, и понять, что в реальности правые анархисты стремятся к экономическому освобождению всех участников производства от менеджера до работника. Последнего, - через повышение квалификации, производственную демократию (выборность организаторов производства) и, как следствие, увеличение самостоятельности производителей, движение от найма к кооперации, преодоление отчуждения, выравнивание состояний. Примером чего может служить протоанархическая корпоративная культура Р. Семлера [8] . В этом мы видим реалистичный путь экономического освобождения в отличных от махновских, нереволюционных условиях современности.
Показательно сравнение таких технологий анархо-капитализма, с указанием Шубина, что «социализм выступает за непрекращающееся «демократическое давление», которое в итоге позволит добиться снижения господства до минимума» [9] . Согласно этому определению, мы оказываемся социалистами! Что говорит о взаимопроникновении идеологий и стирании грани между некогда антагонистичными социально-экономическими моделями. Добавим сюда, что уже современный капитализм вобрал в себя массу инноваций социализма, появились смешанные модели с прочными элементами социализма в условиях рынка, например, шведская. Или, к примеру, концепция «самоуправленческого социализма» утверждает, что самоуправление является первым атрибутом социалистичности [10] . В то же время, либертарианская теория указывает на уровень самоуправления, как показатель свободы общества, говорит, что политические идеологии следует оценивать не по устаревшей шкале «правый-левый», а по проценту самоуправления, допускаемому каждой из них [11] .
Авторы Анархопедии и вовсе пишут об идейной общности рыночного анархизма и безгосударственного социализма: со ссылкой на Институт Молинари, они указывают, что термины «анархо-капитализм» и «добровольный социализм» связаны с традицией рыночного анархизма [12] . На совершенно других основаниях, но аналогичную близость платформ анархо-капитализма и коммунизма объявляет фракция «Эволюционные коммунисты» Либертарианской партии России [13] . Наконец, вспомним, что в старой системе политических координат «левые» и «правые» анархисты – суть фракции (крылья) левого по сути анархического движения, и правые анархисты никакого отношения к правым этатистам не имеют.
Поэтому калькирование на современность и, тем более, на идеал рыночного анархизма, коммунистических филиппик против капитализма начала ХХ в. не соответствует реальности, консервирует левых анархистов в анахронических заблуждениях и откладывает реализацию ими своего либертарного сценария. Тем более, с усилением сетевых тенденций в экономике разница между капитализмом и социализмом будет и далее нивелироваться, превращаясь в некое пост- «социал-капиталистическое» («капитал-социалистическое») общество. И, значит, конфликт между либертарными коммунистами и капиталистами все больше станет напоминать спор о том, что стакан «наполовину пуст» или «наполовину полон». А, учитывая справедливое указание Декларации РПАУ/м о самостоятельном нахождении трудящимися форм хозяйственной и общественной жизни, спор левых и правых анархистов вообще сводится к гаданию, что это будут за формы.
И, наоборот, при нежелании отбросить полемические фантомы, - левые анархисты рискуют остаться на обочине экономического освободительного движения, ждать, пока государство свалят другие политические силы и наделят людей экономической свободой, чтобы те имели возможность прийти через собственность на результаты труда к идее их добровольного обобществления. Проще говоря, анархо-коммунисты без рыночных анархистов – беспочвенные романтики, которых мало кто будет слушать. И лишь объединившись для достижения промежуточной стадии – свободной экономики без государства, левые анархисты получат шанс быстрее привлечь трудящихся высокоморальным идеалом без собственности.
Такое объединение усилий в Украине тем более актуально, что сейчас мы подходим к историческому отражению махновской борьбы за «землю и волю». До 1917 г. большая часть земли была собственностью помещиков и общин. В революцию крестьянство начало уравнительный «черный передел», результатом которого стал свободный труд на собственной земле для каждого крестьянина. Но «земля и воля» были подавлены Советским государством, ставшим монопольным помещиком. Название государства давно сменилось, но, в качестве монопольного помещика, оно продолжает быть прямым наследником советской власти. Теперь же власть собирается открыть рынок земли. И не надо быть большим политиком, чтобы понять, что при нынешнем режиме речь идет не только о реальности возвращения поместий, но даже латифундий, при широком обезземеливании крестьян. А, значит, грядет новая махновщина.
31.07.2011
[1] Тепер И. Махно. От «единого анархизма» к стопам румынского короля. Харьков. 1924., с.63
[2] Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с.444
[3] Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с.447-448
[4] Тепер И. Махно. От «единого анархизма» к стопам румынского короля. Харьков. 1924., с.45-46
[5] Шубин А.В. Анархия – мать порядка. М. 2005., с.266
[6] Революционная Повстанческая армия Украины/махновцев
[7] Нестор Иванович Махно. Воспоминания, документы и материалы. К. 1991., с.159-160
[8] Анархия или корпоративная культура // http://www.hr-land.com/pages/art20080210_45906.html
[9] Шубин А.В. Социализм. «Золотой век» теории. М. 2007., с.134
[10] Социализм // http://traditio.ru/wiki/
[11] Бергланд Д. Либертарианство за один урок // http://libertarium.ru/one_lesson_05
[12] Рыночный анархизм // http://rus.anarchopedia.org/
[13] Манифест фракции «Эволюционные коммунисты» // http://libparty.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=54&Itemid=32